Артур Гордон Пим

 

 

 

 

 

 

«…надевайте скорей свои маски,

могут прийти люди!»

 

Эбигейл де Ля Фэй

 

 

Часть I.

«Влажность сухого букета»

 

 

Санкт Петербург.

Альтеру Е.

(лично)

 

      «Мой дорогой друг, примите мои искренние соболезнования, относительно кончины Вашей супруги. Я скорблю вместе с Вами. Эллис всегда вызывала во мне чувства восхищения и являлась воплощением женственности и грации. Сожалею, что не смогу разделить с Вами такое горе своим присутствием на похоронах, поскольку столь трагическую весть мне вручили с некоторым опозданием, ввиду моего отсутствия по внезапно возникшим делам в Праге. Как только мне представится возможность уладить их, я немедля займусь оформлением подорожной.

С уважением, Ваш преданный друг»

 Плимут.

Май. 19…г.

Артур Venom

 

 

Плимут.

Артуру Venom

 

      «Выражаю слова благодарности за столь необходимую мне сейчас поддержку. Спасибо, мой преданный друг. Перед смертью Эллис ни раз вспоминала Ваш, к сожалению, единственный визит. И, несмотря на столь короткое время, что нам довелось быть вместе, она успела приметить Вашу искренность и чистоту мыслей, а также, едва ли не каждый вечер мы вспоминали с ней те продолжительные вечерние чаепития, что за увлекательными разговорами незаметно переносили нас в утренний час.

        Друг мой, напишите, коль скоро я смогу увидеть Вас, поскольку есть неотложная необходимость с решением одного вопроса. Ни с кем иным мне не хочется обсуждать нависшую ситуацию, тем более сейчас, когда каждый, как только я поделюсь своими наблюдениями, немедля посоветует обратиться к лекарю. А наблюдения, смею Вас заверить, отягощает боле страх, нежели необъяснимость. Да, именно его я сейчас испытываю, страх.

      Буду признателен скорейшему ответу.

      С глубоким уважением!»

Санкт Петербург.

Май. 19.. г.

Альтер Е.

 

 

 

Санкт Петербург.

Альтеру Е.

(лично)

 

      «Дорогой друг! Ваше последнее письмо ни на мгновение не может оставить мои опасения за Вашу безопасность. Переживания с каждым днем усиливают мою бессонницу. К сожалению, все, что в силах я сейчас могу сделать для Вас, это лишь выслушать и поддержать необходимыми советами.  Мои дела в Праге задерживают мой визит к Вам, но обещаю, как только прояснится ситуация, я приложу все усилия для скорейшей нашей встречи. А сегодня, я призываю Вас, дорогой мой друг, Альтер, собраться силами самообладания и взять себя в руки. Недавняя невосполнимая утрата сказывается на нервах, но Вам необходимо смириться с этим. Непременно сходите в церковь, я это уже сделал накануне, поставил Эллис, царствие ей небесное, свечку, обязательно сделайте и Вы это в ближайшую службу.

      Я неоднократно говорил, что в случае необходимости, Вы целиком и полностью можете положиться на меня, и, поскольку в Ваших словах я уловил ноты не столь переживания, но страха, как изволили Вы сами выразиться, готов выслушать все действенные опасения в письме.

      С уважением, Ваш преданный друг»

 Плимут.

Июнь. 19…г.

Артур Venom

 

Плимут.

Артуру Venom

 

      «Мой дорогой друг. Мои нервы практически расшатаны. Истерика становится неотъемлемым атрибутом бытия и повседневности. И при всем при этом я ясно различаю, что не схожу с ума, что все происходящее реалистично. Возможно, свой отпечаток, свою реплику внесло вытесненное самосознание. Тем не менее, Артур, судите сами:

       Неуклонно следуя канонам традиций христианского погребения, я, под началом дьяка местной приходской часовни, отдавая дань писанному эконостатству, третьего дня отпел мою Эллис, как подобает христьянскому обряду. Насколько Вы помните, мой Уезд состоит частью из обветхлой деревни, чей люд просто необходим на поминках в таких поминальных. К слову сказать, Артур, я все выполнил согласно прелюдии нашей церкви:

       пышные поминки по утрате моей жены, и, разумеется, погребение до заката солнца!

       И вот тут-то, мой друг, все и началось. После отпевания поминок, все гости разошлись, и, помня Вас, как любителя собирать русские обычаи, а также не подмастерья, но уже мастера в разговорных речах подобного склонения, смею заверить, я отталкивался от всех причастий нашего настоятеля, а то есть, на ночь посуду прихожан ни в коем случае не мыть.

        Я так и сделал, спровадив всех за дверь, и, нужно признать, полуобессиленный и утомленный кладбищенской суетой, лег спать. Поначалу, хочу сказать, все было обыденном сном и просыпанием, но, около четырех ночи, когда еще даже петухи измеряют вес своей жердочки сном, я ясно услышал с обеденной избы звук моющейся посуды! Несомненно, моментально очнувшись, и, следуя годами выработанной привычки, я спросил:

- Эллис, это ты?

На что временно, как я уже полагаю, прекратив убранства, я услышал:

- Да! Это я, дорогой! Ложись спать!

         После чего, перепитав организм недостаточностью отдыха, я вновь предался сну!

Можно было бы представить это нечто вроде вымысла, ну, или же, в конечном счете, списать на мои недостатки лекарям, но, друг мой, посуда на утро была в действительности вымыта, и, более того, знала свой покой -  все, до последней тарелки было убрано в буфет! Смею заметить, что в доме кроме меня не было ни души!

Артур, человеком, не обделенным рассудком, я полагаю, все выше написанное ни как иначе, как болезнью мыслей назвать нельзя, и тем не менее, я настаиваю на действительности произошедшего.

С нетерпением жду Вашего приезда, а за сим откланиваюсь.

Ваш искренний друг, Альтер.

Санкт Петербург.

Июнь. 19.. г.

Альтер Е.

 

       

 

Санкт Петербург.

Альтеру Е.

(лично)

 

      «Альтер! Несомненно, я напуган последними Вашими изречениями. Мне кажется Вам, безусловно, я бы сказал, просто необходимо отдохнуть. К сожалению, мои дела несколько затянулись, и на данный момент, превосходя все ожидания, я не могу с уверенностью огласить окончательную дату их разрешения. По сему, мой приезд откладывается в очередной раз, но, при всех неровностях обстоятельств, я очень хотел бы видеть Вас у себя в имении. В самом деле, Альтер, не откладывайте мое приглашение, и, прошу Вас, приезжайте ко мне!

              С уважением, Ваш преданный друг»

 Плимут.

Июнь. 19…г.

Артур Venom

 

 

Плимут.

Артуру Venom

 

      «Дорогой Артур! Вот уже третий день, как бессонница пленит мой покой. Я буквально не нахожу себе места и, признаться, начал страшиться всех и вся в моем доме. Осознавая, что кроме меня здесь нет никого, я отчетливо слышу шаги у себя за спиной! Пусть это покажется упадничеством, но порою, я даже ощущаю некое дыхание позади себя, к слову сказать, даже сейчас, когда пишу Вам эти строки. Моя душа все боле и боле становится обделенной покоем и терпением.

        Второго дня, я отправился на заработки. Промысел располагается не достаточно далеко, но, ввиду его особенности, возвращаться домой мне приходится порой за полночь. Поначалу, зайдя в избу, я ни предал ни малейшего значения характеру изменения, и, только спустя время я увидел, что стол и стулья подле его, по обыкновению стоявшие в центре комнаты, с таким же постоянством, но передвинуты в угол избы. Насколько Вы помните, мой дорогой друг, эту особенность всегда предпочитала Эллис, она неоднократно переставляла эту мебель в угол, что являлось причиной наших разногласий. Я же, в свою очередь, всегда склонялся к тому, что стол должен занимать свое место именно в центре комнаты. Пеняя на тот груз обстоятельств, что упал на мои плечи сравнительно недавно, я задумался, но не предал этому особого значения, и, просто-напросто поставил стол вновь на свое место, в центр. Я это ясно и отчетливо помню, поскольку находился во здравии, не топленном ни усталостью, ни алкоголем.  И что я наблюдаю вчера по прибытию домой так же в поздний час? Стол и стулья, словно я не перемещал их, находили свое место так же в углу избы! Тороплюсь заметить, что замки на входной двери не тронуты, то есть, ни кто не смог бы проникнуть в дом и таким образом, перемещая мебель, вести свою игру над моим сознанием. Вы будете смеяться, но я тщательным образом исследовал свой дом, чердак и подвал, чулан и двор, нет, ровным счетом ничего подобного, или, я бы сказал, никого подобного, кто смог бы стать причиной такого глумления надо мной, я не отыскал. Мне страшно, друг мой, страшно ни столько за происходящее, сколько за свой рассудок. Боюсь признаться самому себе, но, факт перестановки мебели, а также описанный мною случай с мытьем посуды накануне, явно говорит о присутствии в доме покойной! Все эти выводы и домыслы, после многочисленных рассуждений, возвести в чистое перо возможно лишь зримо убедившись полагаемой действительности. Я принял решение, Артур. Не позднее, чем завтра, с восходом солнца я, обыденным образом, соберусь на заработки, позавтракаю, выйду из дома, затем, стараясь оставаться незамеченным, проберусь через двор обратно, лягу на диван и, укрывшись матрасом и покрывалом, буду наблюдать за происходящем в комнате.

        Ваш друг, Альтер»

Санкт Петербург.

Июнь. 19.. г.

Альтер Е.

 

 

Часть II.

«Бузина всегда засыхает красной»

 

Санкт Петербург.

Альтеру Е.

(лично)

 

      «Дорогой мой друг! В последнее время складывающиеся мои опасения относительно Вашего самочувствия вызывают, по меньшей мере, чувства обеспокоенности и настороженности. Мои дела в Праге практически находят свое завершение, должен отметить, не в лучшую сторону, но это сейчас не важно. Моему приказчику уже поручено заниматься подорожной и прилагающими документами, посему выражаю уверенность на скорейшую нашу встречу.

        Приношу свои извинения за краткость письма, поскольку в настоящий момент я несколько обделен свободным временем, но, не устаю питать надежду на ближайший мой к Вам визит. И, настоятельно прошу Вас, Альтер, в силу своих возможностей, постарайтесь призвать свое самообладание, Вы всегда вызывали во мне амбиции сильного и мужественного человека».

Плимут.

Июль. 19…г.

Артур Venom

 

 

 

Плимут.

Артуру Venom

 

      «Артур! Не примите мои слова высказываниям умалишенного человека, но то, о чем я собираюсь сейчас поведать, не находит даже и тени в сказаниях Азраила!

       Насколько Вы помните из предыдущего моего письма, моим намерением было открыть печать таинства, происходящих в моем доме вещей. Я исполнил свои намерения, как и говорил.

      Утром следующего дня, я схоронился под матрасами и покрывалом моего дивана, дабы воочию наблюдать за происходящим. Первая половина дня не сулила ничего, мой дом оставался поглощенным обыденной пылью и сменой теней бытности, падающего с окна света. Одно время я просто засыпал от постоянства и обуздалости бытия. Ровно напротив весели часы, стрелки которых отмеряли не столько время отпущенное, сколько моего любопытства необъяснимого. Я ждал. Ждал появления непрошенных гостей, что своим нравом так похабно вступали в мой монастырь.

        Шло время. Минуты мне казались неисчерпаемыми годами, при всем при этом, я старался быть незаметным для постороннего взора. На часах было пять, потом шесть вечера, мое терпение вот-вот неминуемо шло к завершению, я готов был уже покинуть свое наблюдательное место, как тут же случившееся перевернуло мой внутренний мир.

         Святая Богородица, увиденное не возможно воспеть словами! Около семи вечера, когда практически дневной свет в комнате уступал свое величие свету лампад, моему взору явилось ужасающее представление. Ни с того ни с чего, ровно посередине комнаты, ровно из воздуха, ниоткуда, начали появляться маленькие, уродливые карлики. Около дюжины, все они были одинаково отвратительны: большие волосатые бородавки по всему лицу были настолько противны, настолько вызывающе отвратительны, что даже я, человек, прошедший одну войну и видавший лики неописуемой смерти, пришел в негодование. Сквозь то малое отверстие, что я отметил себе, дабы оставаться незамеченным, я смог различать их непередаваемый пером  омерзительный облик. Одно время мне показалось, что эти уродцы даже восхищаются друг другом. Они выражались на непонятном мне языке, и, почему-то непрерывно сопровождали свою речь до отвращения противным смехом, он был каким-то резким, и в то же время издевательски надрывным, скоблящим. Спустя какое-то время все они, как один, принялись сдвигать стол и стулья в угол избы, и, в конце концов, выполнив свою работу, о ужас, один из них в полной тишине, на совершенно понятном мне языке, спросил:

- А что будем делать с тем, что сейчас прячется под матрасами?

          Артур, друг мой, что я пережил в тот момент, не знает никто. Более того, последующие развития событий меня просто ошеломили! После вопроса этого существа, а иначе я не могу дать ему имя, я услышал до боли знакомый голос:

- Оставьте его! Пусть покоится там и смотрит на нас!

          Несомненно, это была Эллис! Именно, друг мой, это была моя, нет, мной погребенная жена! Во всем белом, она словно нечто святое спускалась сверху, с потолка. Она парила по воздуху, при том не имея крыльев, но расставляя руки в стороны!

         Артур, я боюсь, Вы находите меня умалишенным, но я готов на библии присягнуть о имении бытности таковой. Вы не можете и пяди черпнуть того страха, что я испытал с лихвой. Но, Боже, хотя имя Господа здесь неуместно, она была грациозна! Ее острые черты лица, ее прядь черных волос, ниспадающих на белый саван, ее женственность, упрямо подчеркивающая стан и фигуру, все это, вкупе с бледностью мертвой белоснежной кожи одинаково и возбуждало, и отталкивало мой интерес. Вру, нет, не интерес – мой страх!

          Спустя некоторое время они, как внезапно возникли, так же внезапно и исчезли! Друг мой, я прошу Вас, я лишь прошу о возможности незамедлительного визита. Мое сознание и нервы источены до предела, я гасну!

          Жду. Ваш верный друг, Альтер».

Санкт Петербург.

Июль. 19.. г.

Альтер Е.

 

Санкт Петербург.

Журнал «ВЕСТНИКЪ»

Редактору.

 

           «Добрый день или вечер! Принимая во внимание Вашу занятость, не без того уделенное и моему письму, я постараюсь быть краток. После прочтения писем, что я стенографировал выше, полагаю, Ваше внимание будет затронуто неподдельным интересом, поскольку они есть отражение сущности и действительности.

           В довершении их содержания, спешу добавить следующее. Мне довелось посетить Ваш прекрасный город, стать очевидцем непередаваемых прелестей вдыхаемой архитектуры строений и ансамбля нерукотворных форм бытия. Но я, с Вашего позволения, вот по какому вопросу.

           Спустя месяц я имел возможность посетить Ваш град. Не скрою, я питал невымышленный интерес к истории, рассказанной Альтером. Скажу больше, она неоднозначно пугала меня. Именно, и пугала и, в то же время, настораживала. Должен отметить, я был в его имении! В доме. Подойдя к столу, за которым, как я полагаю, и сидел автор писем, и который, к слову, находился В УГЛУ ИЗБЫ, я обратил внимание на один конверт. Он был вскрыт, и, как это говорится у вас, письмо хотело, чтобы его прочитали. Я прочитал:

 

 

Санкт Петербург.

Альтеру Е.

 

«De mortuis aut bene aut nihil»

            Без подписи.

 

 

           Зная Ваш журнал не столько, как источник литературных изданий, этим посланием я хочу привести Вас к некоему расследованию, относительно пропажи без вести моего друга. Дело в том, что после последнего своего сообщения он исчез!

           Еще больше вопросов возникло после того, как я посетил его дом, дело в том, что его изба была заперта изнутри, но, когда при помощи местного плотника нам удалось войти в дом, хозяина в нем мы не нашли. Не было никого.

Заранее благодарен и признателен».

Плимут.

Август. 19…г.

Артур Venom

 

 

 

 

«К АВТОРУ»

 

- Эбигейл де Ля Фэй никогда подобного не высказывала, поскольку даже с пера ее творца Ким Петерсона появилась на «свет» мертворожденно;

- Альтер Е., иначе можно написать это имя так - AlterEgo, что в переводе с латыни звучит дословно не иначе как «мой двойник, другой я». Следовательно, письма адресованы одному и тому же лицу;

- Азраил – ангел смерти. Английский словарь использует написание Azrael. Имя буквально означает «Кому Бог помогает»;

- «Demortuisautbeneautnihil», текст письма, лежащего вскрытым на столе Альтера, переводится с латыни  – «об умерших не злословить (досл.; о мертвых или хорошо, или ничего)».